Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 209

209

Разнообразие в Империи не поощряется.

За одним исключением. В любом мало-мальски приличном городе есть небольшой район, квартал или даже отдельный двор, зайдя куда, словно попадаешь в другой мир. Чистые, ухоженные тротуары, вежливые, предупредительные полицейские на каждом углу, в зеленых садиках играют дети и чинно беседуют их няни, мамы или бабушки в яркой, удобной, красивой одежде. Ну а дома вокруг просто поражают и радуют глаз своим разнообразием, красотой и фантазией архитекторов.

Нет нужды говорить, кому позволено жить в таких домах.

В небольшом тихом городке Саэлвини, административном центре 11-го округа 28-й провинции, жители привилегированного района уделяют наибольшее внимание, скорее, не домам, а садам. Каждый сад чем-то отличается от остальных — то ли диковинно подстриженными кустами, такими густыми и пышными, что на них, кажется, можно лежать как на подушках, то ли огромными дивно пахнущими цветами или таинственными вьющимися растениями, то ли экзотическими деревьями из других провинций Метрополии и даже с других планет.

Порой все это так разрастается, что за стеной зелени не видно и самого дома.

Как и в данном случае. Прохожие видят за декоративным забором с почти незаметной сигнализацией только кроны нарочито суровых голубых сосен и темно-зеленую, почти черную листву дикого тмооба с планеты Кэтэркоро, в которой кое-где высвечивают ярко-оранжевые фонарики ягод.

Дом, который совершенно не виден за этим буйством зелени, принадлежит, бесспорно, важному лицу. Одни знают его как заместителя директора текстильной фабрики «Луувинга» (не смейтесь, продукцию этой фабрики знают даже в далекой Столице, да что там, она значится в широком, но достаточно элитарном списке Поставщиков Императорского Двора). Для других владелец дома — хозяин целой сети нелегальных цехов, поставляющих на черный рынок превосходный текстиль. Среди третьих этот человек известен как Первый, Ванио Суорд, руководитель подпольного «Союза Борьбы». Некоторые добавляют к этому имени титул — Ванио ли-Суорд, но это не важно. Государственные преступники титула не имеют.

Этот день государственный преступник Суорд начал с письма, доставленного ему нарочным из Столицы. Распечатав длинный конверт из чуть желтоватой плотной бумаги, Суорд вынул из него сложенный вчетверо большой лист, пробежал глазами первые строчки текста, посмотрел лист на свет, даже понюхал его и вдруг бросил прямо на решетку декоративной жаровни, обогревающей комнату.

В 28-й провинции, расположенной в умеренном поясе Северного полушария, сейчас середина зимы…

Лист бумаги на горячей решетке потемнел, как бы съежился, и вдруг на нем проступили ряды желто-коричневых букв. Текст был короткий, писавший письмо явно торопился, и строчки немного налезали друг на друга. Через две минуты лист совсем почернел, распался, и крошки пепла провалились внутрь жаровни, туда, где тлели топливные брикеты, насыщенные ароматизатором.

Суорд невесело вздохнул, оторвав взгляд от крошечных язычков пламени. Реэрн, старый товарищ, опять воспользовался этим экзотическим, но зато достаточно надежным способом, чтобы донести до него свои мысли. Его по-прежнему волнует отсутствие демократии в структуре Союза, и исключение группы Скитальца — тому новое подтверждение.

Увы, старый друг, здесь ты не прав. Народ Империи и даже его боевой авангард — «Союз Борьбы» — еще не готов к принятию демократии. И он, Суорд, — один из немногих в государстве людей, которые не только знают это, но и готовы привести достаточно веские доказательства.

Для этого надо вернуться на много лет и почти на тысячу километров назад, в столицу 26-й провинции город Лосхабнио, где его отец служил директором провинциального архива Управления по воспитанию.

Этот архив не был похож на другие городские архивы. Те прятались за заборами с колючей проволокой наверху, охранялись бдительными часовыми, оборудовались мощными КПП, где посетителей чуть ли не просвечивали рентгеном с ног до головы…

Архив Управления по воспитанию был просто очень старым и очень большим зданием, построенным в незапамятные времена из «вечного» керамитобетона и стоявшим в незаметном переулке недалеко от центра города. В нем было всегда тихо и пустынно, не шумели бумагорезательные машины и не тарахтели дробилки, превращающие накопители информации в электронный скрап. В бесконечных стеллажах тихо дремали старинные папки с результатами давным-давно завершившихся кампаний, протоколами и стенограммами давным-давно забытых съездов и конференций, характеристиками и доносами на давным-давно умерших людей.

Он, Суорд, тогда, впрочем, еще только маленький Ванио, любил приходить к отцу на работу. Ему нравилась эта тишина, а бесчисленные ряды стеллажей с документами, казалось, скрывали в себе страшные тайны.

Но свою тайну он нашел не здесь. Однажды, во время обычной ежеквартальной большой уборки, ему поручили снести в подвальную каморку безнадежно сгоревший монитор, который уже было невозможно починить, но еще не разрешалось списать. Забросив монитор на груду разнообразного хлама, он запер тяжелую железную дверь, но вместо того, чтобы уйти, нерешительно остановился на площадке.

Уже наступили летние каникулы, друзья успели разъехаться кто куда, на улице было невыносимо жарко, а архивный подвал, наоборот, манил прохладой. И еще его манила таинственная дверь напротив — точно такая же железная дверь в глубине небольшой ниши, всегда запертая на огромный висячий замок, от которого не было ключа.

209