Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 37

Последние слова Кирстен выделил особо, со значением, надеясь на благоприятную реакцию. И реакция последовала.

— Вы что-то говорили насчет внутренних врагов? Вы имеете в виду Движение за демократию? — спросил благообразный, похожий на пожилого священника Челнер Гаккель, в отличие от большинства своих коллег, любитель появляться на публике, известный филантроп и меценат.

На его угольных шахтах были такие низкие зарплаты и такие жуткие условия труда, что оттуда давно разбежались все нормальные шахтеры. Поэтому для работы на них по согласованию с тюремным ведомством использовали преступников, осужденных на небольшие сроки, а сам Гаккель подкармливал пару дюжин судей и полицейских чинов, фабриковавших липовые дела специально для пополнения его трудовой армии.

— Движение опаснее, чем вы думаете! — убежденно произнес Кирстен. — Оно становится чересчур популярным. Я получил недавно данные секретных опросов. Если бы выборы проводились без корректировок и э-э-э… усиленной агитации, Движение получило бы более 30 % голосов.

— Именно если бы! — презрительно бросил Гаккель. — Кому какое дело до этих опросов? Это только жалкая кучка идеалистов. Они называют корректировку результатов выборов преступлением, шарахаются от методов усиленной агитации — так они всегда будут обречены на поражение. И их существование вовсе не оправдывает создание вашего бюро расследований.

— Но, тем не менее, они провели в парламент четырех своих кандидатов.

— Четыре места из четырехсот пятидесяти! При 30 % возможных голосов! Всего лишь четыре!

— Целых четыре, господин Гаккель. И это без всяких корректировок и при организованном противодействии со стороны остальных кандидатов. И я вовсе не считаю случайностью их победу в дистрикте Ойдевиз. Это тенденция. Они набирают силу. И они выступают именно против вас, господа! Они хотят отобрать у вас собственность, они требуют, чтобы большой бизнес подчинялся придуманным им правилам! На этих выборах их удалось сдержать, но если их будет поддерживать уже половина населения, а все идет к этому, то даже вам, господа, при ваших деньгах, влиянии и использовании квалифицированного аппарата и испытанных средств, будет очень трудно откорректировать результаты следующих выборов в нужном направлении.

— И как вы думаете использовать против них вашу новую структуру? — с подозрением спросил лысый боров с маленькими хитрыми глазками — Толстяк Хич, которого в определенных кругах называли также Владыкой всего алюминия Горданы. Именно из-за него импорт любой алюминиевой продукции облагался 200 %-ной пошлиной, причем, некоторые потребители все равно считали такие сделки выгодными.

— Дело не только и не столько в ней. Я пытался справиться с ними с помощью своего Союза «Возрождение», но неудачно. Я думал лишить их сторонников, но Союзу удалось привлечь на свою сторону только часть низших слоев, и притом худшую часть. Эта публика хороша, когда нужно кого-то бить, но они не в состоянии воспринять любую мало-мальски сложную идею. Поэтому наша задача — опередить их! Они выступают против коррупции и нищеты — надо забрать их лозунги и самим претворить их в жизнь! Массы хотят порядка и справедливости — мы должны дать им порядок и справедливость, пока этого не сделало Движение. Массы хотят жрать — так кинем им кусок, пока они не захотели большего. А когда они нажрутся, им не будет больше никакого дела до политики, а Движение перестанет быть угрозой для нас, а станет тем, чем должно быть — жалкой кучкой никчемных идеалистов!

Лица, лица, ряд бесстрастных лиц. Ну что, задел он хоть кого-нибудь?

— Вы сгущаете краски, Кирстен, — сидящий прямо напротив президента широкоплечий седовласый атлет лет шестидесяти с небольшим положил ногу на ногу и принял более удобную позу. — Пока деньги и власть в наших руках, никакое Движение не в силах поколебать устои нашего общества. Выборы не выигрывают общественным мнением. Их выигрывают… вы сами, впрочем, знаете, чем.

Голос его звучал ровно и вежливо, но его серые глаза были жесткими и холодными. Дилер Стайс считался самым богатым человеком в Гордане, хотя никто в точности не знал размеров его состояния. Под его контролем находились десятки промышленных предприятий — от металлургических и химических комбинатов до фармацевтических фабрик и производства точных приборов. При этом, Стайс был известен, в первую очередь, не как успешный предприниматель, а как самый удачливый, эффективный и безжалостный корпоративный рейдер в истории. Он был непревзойденным специалистом по захвату и отъему чужой собственности. И хотя в последние годы он практически перестал заниматься расширением своей империи, это не делало Стайса менее могущественным и опасным.

— Господа, я бы хотел преувеличивать опасность, но, боюсь, я приуменьшаю ее! — Кирстен все еще надеялся убедить собеседников в своей правоте. — Есть еще одна проблема, которая нуждается в срочном решении! Силовом решении! Преступность нарушает покой нашего общества, Движение подрывает его устои, но есть сила, которая угрожает самому существованию нашей цивилизации!

— Да вы с ума сошли, Кирстен! — брезгливо скривил губы Дамс Дукс, хозяин машиностроительного концерна «Дуксиори», выпускавшего дешевые и исключительно ненадежные грузовики и малолитражки. — Ваша неприязнь к выходцам из Заморья переходит все границы!

Для «Дуксиори» Заморье было крупнейшим рынком сбыта. Туда шла все более-менее качественная продукция концерна, позволяя сбрасывать откровенное барахло на внутренний рынок.