Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 65

Что это будет? Невидимая стена, о которую они разобьются как мошки о лобовое стекло? Или пожирающие самолеты огненные шары? Или поток мчащихся навстречу снарядов, от которых не уйти и не увернуться? Или — самая страшная мысль — их беспрепятственно пропустят к кораблю, и они будут, сжигая последние литры горючего, бесцельно кружиться вокруг, осыпая его пулями из пулеметов — как мамонта горохом из трубочки.

Поэтому серебристый рой, появившийся далеко впереди, воспринимается почти с облегчением. Ведь это значит всего лишь воздушный бой. То, что надо. Пришельцы клюнули!

Как всегда в такие минуты, старшему-один кажется, что это он там, в бездонном небе, вместе с шестью девятками его «Молний». Может быть, так оно и есть: виртуальная реальность ничем не отличается от настоящей.

Вот они — самолеты противника. Но как их много! Где-то в глубине, почти на пределе восприятия, что-то начинает дрожать мелкой противной дрожью.

Нет! Остановить вибрацию! Это всего лишь очередное сражение в том мире, где подлинную схватку не отличить от компьютерной имитации. И разве филиты с их примитивной техникой что-то могут сделать против пятидесяти двух «Молний»? Их в шесть раз больше? Ерунда! Ракет хватит на всех.

Как раз сейчас. Пора — и по команде старшего-один все «Молнии» дают залп двумя ракетами. Тактика простая и выигрышная: теперь самолеты в панике рассыплются в стороны, тщетно пытаясь спастись, и «Молнии» в четком порядке легко пройдут сквозь них. Добавив для пущей верности еще парочку-другую залпов.

Только через четверть минуты старший-один понимает, что совершил ошибку. Сегодня перед ним стоит, мягко говоря, несколько иная задача. Не прорываться самому, а наоборот, не дать прорваться к кораблю самолетам противника.

Теперь их придется, очевидно, отлавливать по одному. Или… Что, во имя Черных Звезд, они делают?!

Итак, штаб снова угадал: пришельцы используют свою обычную тактику. Да и чего им ее менять? Все эффективно и просто до безобразия. Против лома нет приема, разве что если… Если, если… если только оправдается еще одна сумасшедшая идея — что снаряды пришельцев находят цель по теплу, излучаемому двигателями.

Поэтому под плоскостями истребителей смонтированы одноразовые установки для запуска ракет-имитаторов. И — залп против залпа. И сразу же — набор высоты на форсаже. А затем остается уповать только на удачу. Или точный расчет.

— Это же не по правилам! — хочется крикнуть старшему-один, но он только оцепенело смотрит, как его напичканные электроникой, безотказные ракеты эффектно, но совершенно бесполезно, подрывают вихляющиеся в небе дурацкие жестяные трубы, начиненные чуть ли не черным порохом. Итог: «Молнии» израсходовали четверть боезапаса, а у противника уничтожен всего один самолет, видимо, запоздавший с маневром.

Но все посторонние мысли тут же вылетают у него из головы. Вражеские самолеты рядом. Они атакуют!

«Молнии», при всех своих достоинствах, все-таки не были предназначены для воздушного боя, особенно, ближнего боя. Их хитроумные противоракетные устройства ничего не могли поделать против снарядов самолетных пушек, легко прошивавших чисто символическую броню. Разобравшиеся в конце концов, в чем дело, защитные системы, стремясь увести «Молнии» с линии огня, мотали синхронно управляемые девятки из стороны в сторону, не давая ни захватить цель для атаки, ни просто ответить ударом на удар.

От полного и мгновенного разгрома «Молнии» спасали только скорость и маневренность. Филлинские летчики никак не могли приспособиться к таким вертким и быстрым противникам. Но все же уже в первую минуту боя пришельцы потеряли девять машин — больше, чем за все предыдущие дни, вместе взятые.

Это походило на какой-то ад. Густой пунктир пулеметных трасс, перед глазами все трясется из стороны в сторону, мелькает то земля, то чистое небо, то вот впереди упрямо лезут вперед две пары вражеских истребителей, вокруг них вспыхивает яркий ореол — цели захвачены, большой палец на кнопке запуска — залп? Нет! Все снова уходит куда-то вбок и в сторону, цели потеряны, и почти физическая боль от того, что еще одна машина из твоей девятки взрывается в воздухе… И густая ругань в эфире, прерывающаяся на полуслове — это один из операторов в гневе сорвал шлем после того, как его лидер, аккуратно простроченный от носа до хвоста, потерял управление, завалился набок и, описав невероятную петлю, воткнулся в вершину скалы…

— Внимание, всем! — орет старший-один, забывая, что все не просто отлично слышат его по внутренней связи, но и сидят в одном отсеке. — Отключить синхронизацию пассивной защиты! Ориентируйте на них противоракеты, на максимальную дистанцию! Второй, четвертый, пятый! Разберите третью по тройкам и подчиняйте себе! И перестраивайтесь в шар, чтоб вам сгореть! В шар!

И все, момент для победы упущен. Вместо разрозненных, дезориентированных девяток — единый строй — шар, отстреливающийся скупыми плевками противоракет: они, хоть и небольшие, но для истребителя более чем достаточно.

Проявляя немалое хладнокровие, старший-один уводил клубок боя на север, подальше от корабля, выжидая момент, когда можно будет, не опасаясь вражеского прорыва, одним броском оторваться от противника, забросать его сверху ракетами, а расстреляв все запасы, атаковать! Снова бить противоракетами, заставить испугаться, уйти прочь, удрать… Он даже вывел самую пострадавшую девятку, превратившуюся в четверку, из боя, дав задание следить со стороны, чтобы никто из пилотов противника, пользуясь суматохой, не проскочил бы к кораблю.