Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 739

739

- Ваше имя, год и место рождения, должность, — проскрипел шар-лейтенант Канидец, едва дождавшись, пока за молчаливым конвоиром закроется дверь.

- Майдер Ролла, пятидесятого года, Харума, дистрикт Зейгалап, — назвал Билон свою легенду. — Помощник начальника геологической партии, корпорация «Ренгер».

- Воруешь, гад! — вдруг взвизгнул шар-лейтенант, хлестнув плеткой по крышке стола. — А ну отвечай, куда девал золото?!

- Какое золото?! — не сразу понял Билон.

- Запираешься, сволочь?! — еще один удар, едва не задевший Билона. — У кого воруешь, собака?! У государства воруешь?!

- Я ничего не ворую! — запротестовал Билон, пытаясь отодвинуться от шар-лейтенанта с его плеткой.

- Ничего?! — шар-лейтенант проворно обежал стол и ткнул рукоятью плети под подбородок Билона. — А мешок с золотом в машине?! Ты его украл!

- И ничего не украл! — Билон свободной рукой осторожно отвел плеть от своего лица. — Это не золото, а образцы.

- Какие еще образцы?! — шар-лейтенант, кажется, немного растерялся.

- Геологические, — ответил Билон.

Он чувствовал громадное облегчение и еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Да, шуточка у него вышла еще та! Зато, самое главное, его инкогнито не раскрыто, можно не бояться разоблачения.

- Мы — геологи, — продолжил объяснения Билон, стараясь говорить спокойно и размеренно. — Ищем полезные ископаемые. И вот, нашли уникальное месторождение и сообщили о нем государству. Посмотрите, вон там у вас на столе лежат, кажется, мои листочки. Там записаны тексты телеграмм, которые я сегодня отправил в дирекцию «Ренгера», в Министерство природных ресурсов, Фонд освоения Западного Края и в другие компетентные органы. Там, правда, написано «молибден», но вы сами должны понимать — режим секретности…

Шар-лейтенант оторопело взял в руки листок бумаги и начал его читать. Вдруг лицо его яростно исказилось. С запозданием Билон вспомнил, что в телеграммах говорилось и об обстановке в лагере ссыльных.

- Ты! Ты! Ты! — шар-лейтенант словно задыхался, потрясая зажатой в кулаке плетью. — Кто написал эту мерзость?! Кто посмел?! Ты продался черным, мразь! Да я тебя здесь сгною! Ты пойдешь в лагерь к этим черным, подонок!

- Во-первых, вы не имели право не кормить ссыльных, — хладнокровно сказал Билон. — Во-вторых, в районе, где находится месторождение важнейшего стратегического сырья, не должно быть никаких беспорядков. И, в-третьих, черные никак не могли меня купить, поскольку у них давно уже нет ничего ценного.

Последнее он сказал явно зря. Услышав про ценности, шар-лейтенант просто обезумел. На Билона обрушился мутный словесный поток из ругательств, обвинений в измене и проклятий в адрес «этих гадючьих черных», которые, наверняка, где-то прикопали свои денежки, а теперь готовы злостно голодать, но нипочем их не отдадут.

Билону стало противно и, пожалуй… скучно. Таких людей как шар-лейтенант Канидец он неоднократно встречал на политических митингах. Обычно это были жалкие, никчемные люди с неудавшейся личной жизнью и низким общественным положением, зацикленные на какой-то одной идее и готовые с величайшим жаром отстаивать ее перед первыми встречными, брызжа слюной, проглатывая слова и полностью игнорируя логику и здравый смысл. Подобные типы не могли вызывать ничего кроме отвращения и брезгливости, и именно это ощущал Билон, с гадливостью глядя на разоряющегося шар-лейтенанта, словно, действительно, на некую черную гниду.

- Ты! Ты понял, в каком дерьме ты оказался?! — закончил свою речь шар-лейтенант, снова подскочив к Билону. — Ты сядешь, и сядешь надолго! Понял, скот?!

- Может, с вами как-то можно договориться? — забросил удочку Билон.

- О чем?! О чем?! — шар-лейтенант неприятно засмеялся. — Говори, где теперь твои образцы?!

- В моем автомобиле, — честно сказал Билон. — Прямо в багажнике. В таком холщовом мешке.

- Это разгильдяйство! — взвился шар-лейтенант. — Их надо немедленно изъять! Как вещественное доказательство!

- Ага, во временное пользование, — тихо пробормотал Билон. И громче добавил: — Так изымайте. Вон у вас на столе ключ от машины.

Подхватив ключ, шар-лейтенант стремительно выскочил наружу, оставив Билона одного в кабинете. Пожав плечами, Билон встал со стула и, насколько позволяла ему прикованная к трубе рука, размял ноги. Дотянувшись до стола, он сцапал подарок господина Таншубаса и свои часы и положил их в карман. Часы были хорошими, выдержали даже купание в оросительном канале, и ему не хотелось их потерять. Остальной мелочевки было не жалко.

Шар-лейтенант так и не вернулся в свой кабинет. Вместо него через десяток минут явился давнишний конвоир. Так же ни говоря ни слова, он освободил Билона и отвел его в ту же камеру, где уже стоял поднос с немудреной, но вполне съедобной едой. Пообедав, Билон растянулся на койке и стал ждать. Он, по крайней мере, знал, что сделал все, от него зависящее, и ему практически нечего бояться. И все равно, ему было несколько не по себе. Последние несколько дней он постоянно чем-то занимался, и безделье было для него тягостным.

Целый долгий, бесконечно долгий день о нем так и не вспомнили. Через несколько пустых часов конвоир принес ужин, после которого опять потянулось тягостное ничегонеделание. Наконец небо, видное через крохотное зарешеченное окошко под потолком, окончательно потемнело, и Билон, кое-как устроившись на узкой жесткой койке, незаметно для себя уснул.

Билона разбудил скрежет ключа в замке. На пороге стоял Крост.

739