Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 851

851

- Ну, вы и спросили! — рассмеялся Собеско. — Если честно, мне вообще кажется, что ваши споры не имеют смысла. На мой взгляд, дело не в формах правления — как говорится, все они хуже! Любая из них в теории может быть сколько угодно хороша, но пока власть можно использовать для обогащения, наверх все равно будет лезть всякая погань! А каким способом — карабкаться по бюрократической лестнице или побеждать на выборах — это дело двадцатое!

- Интересно! — Фроонх приподнял бровь. — Значит, вы считаете, что главное зло — в деньгах?

- Нет, зло не в деньгах, а в их отсутствии! — Собеско снова коротко рассмеялся, но тут же посерьезнел. — Главная беда, как я думаю, что в нашем мире жизненный успех принято измерять в деньгах и вещах. Где-то это выражено не так явно, например, у нас в Граниде, где-то все просто помешаны на богатстве — скажем, тут, в Гордане, но везде люди идут во власть, чтобы получить какие-то привилегии для себя. Нет, я согласен, управлять нелегко, это тяжелый труд. Вот только оплачивается он как-то непропорционально высоко. Поэтому и привлекает он всяких… стремящихся к успеху любой ценой. А демократия, не демократия… У нас есть такая поговорка — свинья везде грязь найдет!

- У вас весьма интересные взгляды, — пришелец удивленно покачал головой. — Получается, все дело в людях?

- Конечно, в людях. В гранидской армии некоторые должности — например, казначея части, председателя суда чести или ревизора, который проверяет, скажем, питание солдат, занимают строевые офицеры, которых выбирают самым что ни на есть демократическим путем. Так, например, в авиаполку, в котором я начинал службу, на всех этих постах были честные и справедливые люди, которых все по-настоящему уважали. А через пару лет я попал в другое место. Там нечистый на руку командир подобрал и казначея с ревизором под себя. И, между прочим, все знали, что они из себя представляют, но боялись голосовать против — не хотели, так сказать, портить отношения. Вот вам и разница. Хороших людей больше, но плохие — активнее и предприимчивее. И нет такой системы, которая бы сама по себе позволила привлекать во власть первых и отторгать вторых. Это зависит только от общества.

- Интересно, — Фроонх задумчиво почесал нос. — А ведь знаете, господин Собеско, в чем-то вы, возможно, правы. У нас больше двух веков тому назад, то есть, около трехсот лет по-вашему счету, пытались создать своего рода касту профессиональных управленцев. Их набирали во всех слоях общества, учили в специальных заведениях и пытались воспитывать из них не просто чиновников, но лидеров, заботящихся о благе государства и ощущавших общность друг с другом.

- И как, получилось? — с интересом спросил Собеско.

- Поначалу — да. Но потом сменилось два, три поколения. Эти управленцы захотели, чтобы и их дети пошли по их стопам, затем им захотелось не власти и ответственности, а богатства… В общем, все вернулось на свои места.

- Заметно, — кивнул Собеско, вспомнив Пзуунга.

- Другой путь выбрали кронты. До того как…

- Как вы их завоевали…

- Да. В общем, до того… Ими управляли князья, гары. Но гаром мог стать только тот, кто «живет красиво», то есть соблюдает все обычаи, традиции, поступает правильно — так, как велят каноны. Кронтское общество опиралось на самоуправляемые общины, ремесленные цеха, купеческие гильдии и тому подобное. И все они подчинялись своим гарам только добровольно, весь процесс шел исключительно снизу. И бывало, что, совершив всего один неблаговидный поступок, гар мог на следующий день лишиться большей части подданных.

- Странная система, — заключил Собеско. — Но что-то в ней есть.

- К сожалению, она отличалась крайней консервативностью. Традиции не приемлют новшеств. Реформы, которые нарушают привычный порядок вещей и обязательно задевают чьи-то интересы, — это так некрасиво, а красиво — жить так, как предки. Плюс полное отсутствие преемственности — ведь наследник гара не обязательно сам становился гаром, раздробленность. Когда пришла Империя, у кронтов было несколько тысяч государственных образований без четких границ. В крупнейших из них население едва дотягивало до миллиона. Планету, можно сказать, взяли голыми руками… Э-э-э… Простите…

- Все нормально, — с легкой усмешкой кивнул Собеско. — Мы ведь не кронты.

- Да, не кронты, — согласился Фроонх, и Собеско в очередной раз пожалел, что переводчик не передает интонации. — Большое спасибо, что уделили мне время. Вы — очень интересный собеседник. Я бы хотел как-нибудь встретиться с вами еще раз.

- Кто знает? — пожал плечами Собеско. — Может, и получится.

- А сейчас я дам команду отвезти вас обратно на то же место, где я вас пригласил, — деловито сказал Фроонх. — Прошу прощения, но ваши автомобили легче защитить от прослушивания, когда они не стоят на месте.

- О, не стоит! — Собеско, оттянув занавеску, выглянул наружу. — Если вы не против, я вас покину прямо сейчас.

Лимузин остановился по сигналу светофора, и Собеско, не тратя зря времени, распахнул дверцу и выскочил наружу. Проскочив между остановившимися машинами, он перемахнул через ограждение и юркнул в подземный переход, ведущий к станции метро. Уже спускаясь по лестнице, он оглянулся, увидев позади, прямо среди потока тронувшихся автомобилей, двух человек в штатском, бессильно толкущихся на проезжей части. Один из них, кажется, даже чем-то размахивал, но машины объезжали его, не снижая скорости. Губы Собеско словно сами собой расплылись в довольной и немного ехидной улыбке.

851