Время жить. Пенталогия (СИ) - Страница 267

267

Брук Меллин остановился. Его пес тут же стал недовольно обнюхивать ботинки Билона.

— Так вот для чего им был нужен этот торговец водкой, — наконец невыразительно сказал он. — Я этого не знал.

— Выходит, я все изложил правильно? — возбужденно спросил Билон.

Только сейчас до него окончательно дошло, что его невероятная версия оказалась верной.

— Вы хотите получить от меня подтверждение?

— Я его уже получил, — широко улыбнулся Билон. — Я хочу получить от вас ответ на один вопрос. Последний. Кто те люди, что хотели и добились вашего ухода в отставку? Почему вы так легко уступили им, не сделав даже попытки использовать ваши связи?

— Вы никогда не сможете это опубликовать, — хмыкнул Меллин.

— Возможно, сейчас — нет. Но времена могут измениться, не так ли? Я обещаю, никто и никогда не узнает, что эту информацию я получил от вас. В крайнем случае, можете считать, что я хочу удовлетворить собственное любопытство.

— Значит, любопытство, — насмешливо повторил Меллин. — Да вы хоть понимаете, во что вляпываетесь?

— Более не менее.

— Ни черта вы не понимаете, — устало сказал Меллин. — Это были люди Сеймора Скэба.

— Простите, — Билон почувствовал, что краснеет. — Я последние полтора года провел за границей. Кто это?

— Сеймор Скэб — это глава аппарата сотрудников президента, — терпеливо объяснил Меллин. — Его правая рука и одновременно левая, которая не знает, что делает правая. Теперь вы получили ответы на все ваши вопросы? Интересно, что вы с ними будете делать? Хуф, пошли.

Дернув за поводок, он оторвал пса от изучения билоновых ботинок, и оба они медленно, почти торжественно удалились, оставив Билона в состоянии прострации.

Билон узнал правду, всю правду, по крайней мере, большую ее часть, но совершенно не представлял, что с ней делать. Брук Меллин был прав: такую статью никто и никогда не опубликует, особенно, в откровенно пропрезидентском «Курьере». Впрочем, как подумал Билон, у него нет особых причин для огорчения. Он доказал самому себе, что может самостоятельно найти тему для статьи, успешно провести журналистское расследование, и что везение, в конце концов, по-прежнему на его стороне. Да и кстати, почему бы президенту не поддержать такое полезное дело как СОП?

Единственное, во что Билон так и не мог поверить до конца, — это в то, что президент лично интересуется событиями в одном отдельно взятом столичном районе. По мнению Билона, у него должны были быть и более важные заботы.

Президент Горданы Лерид Кирстен был сильно не в духе. Он раздраженно расхаживал по своему кабинету, сердито глядя на Сеймора Скэба и развалившегося в кресле толстого министра иностранных дел Корчера Бауля.

— Вы идиот, Бауль, — с отвращением произнес президент. — Какого черта вы полезли сами на переговоры с этим хитрецом Танги?! Ваша забота — протокол, а делом должны заниматься специалисты! Такие вопросы не решаются в два часа! Вам что, не терпелось?!

Массивный Бауль недовольно засопел в своем кресле.

— Какого… вы так переполошились, Кирстен? Пока ваши… специалисты неделями корпели над каждой запятой, я добился всего, что надо. Лиив примет пять миллионов беженцев, как мы и требовали. Что вас еще не устраивает?

— А кто,………, вас уполномочивал сулить Лииву финансовую помощь на их обустройство?! Вы что, думаете, наш бюджет безразмерный?!

— А, пункт третий, — пренебрежительно махнул рукой Бауль. — Это будет чисто символическая сумма, Танги это было нужно, чтобы провести договор через парламент. Посмотрите пункт одиннадцатый. Там ясно говорится, что Лиив берет на себя все расходы на содержание лагерей для беженцев.

— Лиив берет на себя только эти расходы, вы, идиот! А после того как беженцы покинут лагеря, они что, по-вашему, ни в чем не будут нуждаться?! Да после того, что вы там понаподписывали, лиивцы могут построить для каждого из них по отдельному трехэтажному дому, и мы, по вашему договору, будем обязаны оплатить им все счета!

— Хм, я об этом не подумал, — почесал в затылке Бауль. — Но я думаю…

— Вы должны были думать до, а не после! — рявкнул Кирстен. — Я запрещаю вам впредь, слышите, запрещаю самостоятельно проводить переговоры с кем бы то ни было! Подписывайте документы, надувайте щеки и излагайте ваши обычные благоглупости перед телекамерами — это у вас хорошо получается. Но не лезьте в большую политику, в которой вы ни черта не понимаете! Это вам не плести интриги в парламенте!

— Вы забываетесь, Кирстен! — неожиданно тонко взвизгнул Бауль. — Я требую немедленно оставить этот тон! Не забывайте, кто выдвинул вас в президенты и чьи голоса обеспечивают вам поддержку в парламенте! Мы, наша фракция, выдвинули вас с задних рядов на сцену и мы же, если понадобится, задвинем вас обратно! Вы слишком много берете на себя, Кирстен! Не ссорьтесь с нами или мы потребуем отчета, о чем это вы с вашим любимчиком (кивок в сторону Скэба) секретничаете с пришельцами. Это неприлично, вы не должны замыкать все на себя, от единомышленников не должно быть секретов. Остыньте, Кирстен, тогда мы с вами и продолжим разговор.

Бауль встал и, топая по паркету так, что в стенных шкафах зазвенели стекла, покинул президентский кабинет, мягко затворив за собой дверь.

— Недурственно, — ухмыльнулся Кирстен, глядя на Скэба. — Любопытные же вещи можно узнать от собеседника, если его хорошенько разозлить.

— Не перестарайся, Лерид, — озабоченно заметил Скэб. — Нарыв набухает. Скоро он должен лопнуть.

267